Крупным планом, 2006[роман-дневник] - Иван Сабило

Рядом со мной сидел главный редактор журнала «Нева» Борис Николаевич Никольский, я посоветовал:

— Он не назвал «Неву», уточните почему.

— Не надо, — сказал Никольский. — Обойдёмся. Он, если вы заметили, назвал только московские журналы. И то не все.

15 апреля. Школа № 13. Конкурс юных поэтов и прозаиков. Выступают победители. Много интересных стихов и рассказов. И никакой «попсы». Запомнилось: «Выпал первый снежок, с крыши падает капелька — кап. Вышли куры, во двор и оставили крестики лап».

В разговоре о литературе с начинающими авторами меня попросили назвать троих-пятерых наиболее близких мне писателей. Я сказал, что стольких не могу, могу либо одного — Пушкина, либо две сотни или даже больше.

17 апреля. Из Минска приехал Олег, сын Анатолия Аврутина. Привёз огромную коробку — к моему дню рождения. Я встретил его на вокзале.

— Никак посуда? — испугался я.

— Не совсем. Отец приказал не говорить, пока вы дома не откроете.

Привезли домой, открыли. А там — моя новая книга, только что выпущенная

в Минске, — «Мальчишка с того перекрёстка…» — сборник повестей и рассказов, красиво изданный, в необычном для прозы поэтическом формате 84х90/32. Название книги дала моя статья о творчестве Анатолия Аврутина. Пожалуй, у меня ещё не было столь неожиданного и дорогого подарка.

18 апреля. Смольный. Издательский совет города принял решение поддержать выпуск моей книги «Война была долгой». В неё вошли три ранее публиковавшиеся повести: «Остаюсь в заслоне», «Товарная станция», «Пробуждение». Тема книги — война и дети. По повести «Пробуждение» Лентелевидение поставило двухсерийный одноименный фильм-спектакль.

19 апреля. Невский, 30. Интерфакс. Аркадий Белый представил свою книгу о Ленинградской области и её губернаторе Вадиме Густове. И Густов здесь. Особенность издания: область и её губернатор «тянут» на такую большую, красивую книгу.

Построили новый — вантовый — мост через Неву, спрашивают горожан, как его назвать. Я предложил дать имя Ольги Берггольц — она когда-то жила рядом с местом, где он пролёг. К тому же это одна из самых великих женщин-ленингра- док. Святая. Символ и душа ленинградской блокады. Приезжали ко мне домой телевизионщики, расспрашивали, уточняли и были согласны со мной. Правда, сомневались, может ли мост носить женское имя. А почему нет? Может же театр носить имя Ермоловой или Комиссаржевской? «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовали моё предложение, долго обсуждали, но, в конце концов, назвали — Вантовый. А то, что он вантовый, и без названия видно. Я и теперь предлагаю дать ему имя Ольги Фёдоровны. А на въезде на мост выбить золотом на камне посвящение Глеба Горбовского «На 60-летие Ольги Фёдоровны Берггольц:

Пускай пока главней живот,

И в этаком маразме

Ещё присутствует, живёт

Непобеждённый праздник.

Ещё поэзия жива,

Ещё она воюет,

И троекратная вдова,

Как девушка, бушует».

20 апреля. Мойка, 12. Концертный зал при Музее-квартире А.С. Пушкина, в котором я провёл общее писательское собрание. Я напомнил, что в декабре этого года состоятся выборы нового состава правления писательской организации, и попросил подумать, кто станет её руководителем.

— Оставим прежнего! Не надо нового! — голоса из зала.

К сцене вышла красивая, женственная Елена Родченкова. Положила руку на грудь:

— Вот что выходит: как только у писательской организации возникли трудности и сложности с арбитражными судами, так наш руководитель Иван Иванович, как павлин, распускает свой хвост: дескать, смотрите, какой я красивый, не собираюсь пересиживать отведенный мне уставом срок. И совсем ничего, что за павлиньим хвостом виднеется желание бросить писательскую организацию. И вообще, я думаю, что для решения каких-то важных писательских вопросов и разговоров с руководством города нужно посылать кого-то из более значительных писателей, чем Иван Иванович. Например, Олега Акимовича Чупрова.

Сказала и пошла на место. Удивительная женщина. Несколько лет назад она продала в Псковской области дедов дом и купила в Питере комнату в коммунальной квартире. Переехала сюда с маленькой дочкой-школьницей, прописала у себя деда. Встала на учёт в нашу писательскую организацию. Ладная, дважды образованная (культработник и юрист), она почти сразу принесла мне проект письма на имя губернатора В. Яковлева с просьбой предоставить ей отдельную квартиру. Основание — дед участник Великой Отечественной войны.

Я сделал какие-то уточнения, и мы отправили такое письмо. Потом ещё несколько подобных писем. И даже не ради её деда, а в большей степени ради её маленькой дочки. С квартирой пока не получалось, однако, не сомневаюсь, должно получиться. Но, очевидно, раз не получается, виноват я. А потому всыплю-ка ему, на всякий случай.

Можно промолчать, но она не впервые на собраниях и вне их кусала меня: мол, я книгу назвал романом, а это не роман. И разное другое. На такие выпады нельзя отвечать, но, если по-писательски, можно.

— Елена Алексеевна, — сказал я, — меня обидеть легко, а победить трудно. К тому же, если вы цитируете классика, делайте это правильно, а главное, указывайте автора. То, что вы сейчас так неловко и неточно произнесли, много лет назад написал белорус Аполлинарий Костровицкий, более известный как выдающийся французский поэт Гийом Аполлинер: «Когда свой хвост распускает павлин, не оторвать от красавца взгляд. Ах, если бы скрыть недостаток один, только один — обнажённый зад». Так что не распускайте хвост. И с Олегом Чупровым вам нас не поссорить.

Я видел, что она смутилась и кивнула. Мне этого достаточно. Сейчас для меня главное — до отчётно-выборного собрания найти нового руководителя.

Цирк. Чемпионат Ленинграда по боксу. Пришёл по приглашению Юрия Владимировича Баканова. Давным-давно, когда я учился в Ленинградском техникуме физической культуры и спорта, он был моим преподавателем по боксу. Ему нравилось, как я веду себя на ринге — моя техника, внимательное отношение к сопернику, умение прислушиваться к словам секунданта. Он пророчил мне успешное боксёрское будущее. В особенности после того, как я стал победителем первенства Ленинграда. Мы стали часто разговаривать с ним о всякой всячине, я читал ему свои стихи, и однажды он сказал: «Я думаю, Ваня, твоё настоящее дело не бокс, а литература. Береги голову».

Но я беречь себя не собирался. Тем более что спортивный успех — вот он, рядом, и мне только девятнадцать лет. А литература — там, за облаками. И Пегас мой ещё не валялся… Однако сама случайность приостановила мои занятия боксом. В схватке в саду Александро-Невской лавры с бандитами, грабившими по вечерам людей, меня ранили — удар ножом пришёлся в тыльную сторону кисти правой руки. Двоих бандитов из пяти нам, троим боксёрам техникума физкультуры, удалось задержать и сдать в милицию. Но травма руки почти на год лишила меня возможности тренироваться. Был сбит темп. Я всё большее значение придавал стихам. И всё чаще вспоминал совет Юрия Владимировича…